Люди Бога забыли – случился пожар
В июне 2020 года исполняется ровно 100 лет, как за несколько часов полностью выгорела целая деревня Часлицы, расположенная в юго-западной части Гусевского района – все 57 дворов вместе с постройками. Трагическое событие это во многих подробностях сохранилось в памяти местных жителей, благодаря рассказам и образному писательскому мастерству жителя деревни Часлицы Михаила Сергеевича Анисимова. За что ему большая благодарность и всеобщее уважение. Сам Михаил Сергеевич родился через год после окончания войны, но с детства запомнил рассказы отца -Анисимова Сергея Гавриловича и матери Анны Михайловны (в девичестве Галибиной) про старину, былую жизнь…
Вот, что он пишет: - « В 1920 году деревня Часлицы вместе с другими селениями того края входила в состав Демидовской волости Касимовского уезда Рязанской губернии.
Сама д.Часлицы очень старая. Впервые она упоминается в списке деревень прихода Ильинской церкви села Палищи в 1637г. в писцовой книге боярина В.Кропоткина. Деревня возникла на краю старинного Владимиро-Рязанского торгового тракта. Всего одна улица деревни с двумя рядами домов протянулась у южного края Орловского болота с востока на запад по направлению от Старой Мезиновки, Мильцева и Занутрено к селу Палищи и деревне Спудни. От экономии земли и заболоченных неудобий ширина деревенской улицы между домами была всего 22 метра. Старики всё шутили: - Через нашу улицу из дома в дом можно чугун со щами подать!
Народ в деревне жил справный: землю пахали, скотину и птицу держали – лошадей, коров, свиней, овец, кур. Лён сеяли, чесали, полотно ткали. Из льняных семян масло давили. Всё делали сами: «пряли, ткали, красили и шили, а потом – носили. Кто работал, не покладая рук – у того всё и было…»
Многие мужики, особенно у кого была нужда в семье, после уборки картофеля сбивались в плотницкие артели и уходили на «отхожий промысел» - дома строить. Руками часлицких мужиков были построены все станции, бараки и полустанки вдоль Казанской ж/д.
Некоторые мужики уходили «в краску». Грузили в телеги медные котлы и ездили по деревням одежду, полотно красили. В старину знали секреты природных красителей, а потом уж применяли «мануфактурные», покупные краски, за которыми ездили в Москву-столицу. Ткани не только красили, а делали набивные рисунки на полотенцах и скатертях с помощью «берёзовых колотушек», на которых вырезался растительный орнамент, вензеля или петухи. На колотушку наносилась краска: обычно красная или синяя. Этот рисунок «набивался» на ткань – полотенца и скатерти.
Посреди деревни в южном ряду стоял двухэтажный дом пекаря Ивана Кондратича - «Кондрахи» . В кирпичном первом этаже располагалась пекарня, а второй жилой – деревянный. Пекарь Кондраха был отменный. Всю округу кормил вкусными буханками, булками и баранками, а по праздникам – пряниками. В Палищах у него была своя лавка, а своим, деревенским отпускал хлеб из пекарни - «с пылу, с жару»...
Прежде вокруг деревни стояло пять ветряных мельниц – «голландок», возведённых по голландской технологии. А к 1920 году осталось только три: Игнатова, Никишина, Назаровская мельницы. Тут же, неподалёку стояла Мироновская «вальня», где артель из шести мужиков валяла валенки разных размеров. На восточном конце деревни, ближе к Занутрено, стояла кузница и размещался специальный станок для лошадей – подковы менять, жеребцов кастрировать. В деревне был свой ветеринар – Анисимов Степан Константинович.
После революции 1917года и прихода Советской власти жизнь начала круто меняться, рушились старые незыблемые устои, ломались отношения между людьми, появились зависть и злость. Старые – ворчали, молодые – радовались, ожидая лучшей жизни. Изменилось отношение к религии. В церковь ходили только по праздникам и то не все…
В начале марта 1920г. в Палищи приехали конные красноармейцы – чекисты из губернского города Рязани. На сходе они потребовали скинуть колокола с церковной колокольни. За это взялись и некоторые часлицкие мужики, во главе с «Пакой» - так называли председателя деревенской партийной ячейки Назарова Павла Ивановича. Он собственноручно подрубал выемки в проходах колокольни, чтобы огромный 825-ти пудовый(13 678,5кг) колокол можно было сдвинуть к краю первого яруса и сбросить…
Колокол сбросили, потребовали открыть храм, чтобы вынести церковный инвентарь, но народ из других деревень, в основном женщины – храм разорить не позволили. У командира отряда чекистов рука не поднялась отдать приказ стрелять по женщинам. Церковная утварь была спасена, но разбитый колокол увезли на подводах в Гусь-Железный на переплавку.
Часлицкие старики крестились и говорили: - «люди Бога забыли, Храм оставили без голоса, молиться не ходят, не каятся - близка Божья Кара»…»
Вот и случилась эта беда страшная, которой не знали вовек…
…Шла вторая неделя июня 1920г. Всю ночь вдоль деревенской улицы дул порывистый ветер из-под Палищ, с запада. Заря поднималась красная, солнце было за тучами, ветер на восходе усилился.
На самом краю западной части деревенской улицы жила бабка Наумиха, которую в деревне все звали «Торба». И ударило Наумихе в голову баню истопить с утра. Баню затопила «коблами» (древесина из-под торфа- мещ.), накидала полную печь, а сама пошла в дом. Крыша на бане была соломенной, а коблы, «когда горят – искры веером летят». Вот эти искры и подожгли солому на крыше бани. Горящую солому сильный ветер понёс на амбары и сараи, соседние дома. Кто работал в поле – увидали дым, побежали, зазвонили в било. Началась паника. Пожар разгорался, огонь перебрасывало через пять-шесть домов. Люди лили воду на стены домов, но ничего не помогало. Тогда стали хватать всё, что под руки попадёт и бегом выносили «на зада», в дальние грядки. Многие сумели вытащить постели, одежду, посуду, сундуки. Первыми конечно вынесли и спрятали от огня детей.
Старики, бабки молились бросали в огонь пасхальные яйца, сыпали «четверговую» соль, но ничего не помогало. - Гнев Божий был неумолим!- В километре на северо-восток от Часлиц стоит, сейчас уже практически исчезнувшая д. Занутрено. Так даже до неё летели горящие щепки, мусор и пепел. Все люди запрягли лошадей в телеги, погрузили на них свои пожитки, вышли за деревню, стояли и смотрели как горят Часлицы. Среди них стояла и шестилетняя девочка Анюта Галибина (будущая мама Михаила Сергеевича Анисимова. Отец – Сергей Гаврилович в это время охранял Советско-Польскую границу), которая видела весь пожар своими глазами и рассказала потом своим детям, когда они подросли. - «Люди бегали, суетились как муравьи в горящем муравейнике и сильно кричали, плакали, голосили. Стон стоял по всей округе. Помощи ждать было не откуда. Ветер не прекращался. Горящие, крытые сосновой дранью крыши трещали и летали по воздуху. Как будто бушевал огненный шторм. Куры, поросята попрятались в бороздах».
Только, когда сгорел последний овин у Игнатовых и деревни Часлицы не стало – ветер стих. Ничего не осталось от старых Часлиц – сгорели даже изгороди. Люди уже не бегали, а сидели в поле. Кто плакал, кто молился, а кто-то рылся в куче ещё дымящихся головешек.
К вечеру собрались все люди и стали готовиться к ночлегу в поле. Каждый за своими грядками строить навесы и шалаши. Но надо было жить дальше. Собравшись с силами, деревня стала отстраиваться вновь. Через три года уже стояла улица новых домов значительно более широкая, чем прежде, на несколько сотен метров дальше от Палищ, чем старая деревня.
Часлицы возрождались. В 1927г. в деревне была построена новая школа, которую строили до самой зимы. Руководил строительством уроженец д. Рязаново - Крайнов Александр Сергеевич. Семилетка в селе Палищи была закрыта по соображениям близости школы к храму. Дети с пяти деревень стали ходить учиться в Часлицы. Первым директором школы был Герасимов Иван Васильевич.
С колхозом деревне не повезло из-за пожара. Здоровых лошадей не было – одни клячи. Потом и их на войну забрали. Колхозную молотилку крутил старый мерин. Ходил, ходил по кругу и сдох… В молотилку запряглись женщины. Они выдержали – помолотили весь хлеб. Но хлеба, заработанного на трудодни катастрофически не хватало. Выручал город Рошаль. Рошальский завод делал порох для Балтийского флота и за снабжением города продовольствием следили строго. До Рошаля ходили пешком через Черусти с раннего утра до позднего вечера, приносили оттуда по 20 буханок черного хлеба и по 10 буханок белого хлеба. Такой путь совершали раз в неделю. Но такое могли делать не все. Многим приходилось голодовать и «сберать ходить» по деревням. К тридцатому году Часлицкий колхоз совсем развалился и его присоединили к Перовскому колхозу. Многие часлицкие мужики подались работать в Курловский МТС (машинно-тракторная станция). В 1930г. в Часлицы привезли механическую молотилку на ременной тяге, потом появились трактора Владимирского тракторного завода на стальных ободах, без резины. Постепенно увеличилось поголовье лошадей. Люди стали жить лучше. Но вскоре была введена чудовищно тяжелая налоговая система. Платить налоги приходилось со всего, со всей живности, с каждого куста смородины и терновника, с каждого корня яблони. Начались доносы, аресты, раскулачивание. Молодежь побежала в город, хотя получить справку из колхоза было очень трудно, так как паспорт колхозникам иметь было не положено… Деревня постепенно пустела».
Взахлёб, несколько раз прочитал это интереснейшее повествование, вместившееся в несколько ученических тетрадей…
В 20 году 21 века, как и сто лет назад мы живём в эпоху перемен. Имеем ли мы право осуждать то время и тех людей? Дай Бог, чтобы нас через сто лет так же не осуждали за те ошибки, что мы совершили…
Память народная имеет чудесное свойство не угасать. Так же как теплятся неугасимые лампады перед Святыми образами в храмах и монастырях. Сам по себе огонь требует пищи. Не подлей вовремя масла в лампадку – она и угаснет… Так же и народная память. Чтобы она не угасла, надо денно и нощно трудиться, трудиться душой! А душа народная необъятна и бездонна, трудиться не устаёт, сохраняя в умах и сердцах отдельных его выдающихся представителей такие подробности, что не прочитаешь и не встретишь ни на страницах пожелтевших газет, ни в архивных фолиантах…
Родился Михаил Сергеевич Анисимов и вырос в д. Часлицы. За 74 года многое испытал на своём веку. Трудиться начал с 15 лет. Пас колхозных коров, трудился на Казанской ж/д, в Гусь-Хрустальном Горпроме. После службы в армии вернулся в конце 1968г. в родную деревню и больше уже её не покидал. Работал в колхозных ремонтных мастерских, трактористом, сварщиком. Продолжает трудиться и по сей день, помогая по ремонту и благоустройству Ильинского храма в селе Палищи. Коренастый, невысокого роста, со светлым лицом, аккуратной бородкой и молодыми серыми, почти голубыми глазами, ясными и лучистыми. По всей округе его давно уже зовут «дедом», имея в виду больше не прожитые годы, а уважая за природную мудрость и добрые дела. Все пруды, где купаются ребятишки, добрые лесные колодцы с вкусной родниковой водой, лавочки с навесами для отдыха ягодников и грибников – все его рук дело. Никого он не обделит мудрым советом, никому не откажет в помощи. С ним рядом всегда тепло и уютно: дома ли у пылающей жаром печи, в лесу – на заимке у костра…
Больше всего мне нравятся его рассказы. Рассказывать он мастер. Дома, за печкой на широкой полке, рядом с подшивками старых журналов «Крестьянка», «Охота и охотничье хозяйство», «Вокруг света» лежит его знаменитый гигантских размеров фотоальбом – своеобразная летопись всей сельской жизни. Уместиться этот «фотоархив» может только на широком столе или на трех табуретах. Можно часами слушать о прежней жизни деревни, о праздниках и буднях, смеяться и горевать, рассматривая старые черно-белые пожелтевшие фотографии, напечатанные, когда-то, тут же за печкой, по ночам, при свете красного фонаря… Хочется пожелать Михаилу Сергеевичу доброго здоровья и надеяться на новые повествования.
